— чемпион Европы (1965г. и 1967г.) в среднем весе,
— чемпион СССР (1963г., 1965г., 1966г. и 1967г.) в среднем весе,
— заслуженный мастер спорта СССР (1967),
— заслуженный тренер СССР,
— президент Федерации профессионального бокса России,
— первый вице-президент Паназиатской боксёрской ассоциации (PABA),
— член исполкома Всемирной Боксёрской Ассоциации (WBA).
Виктор был типичным героем московских дворов. Боксом начал заниматься в 13 лет под руководством тренера Владимира Фроловича Конькова. И очень скоро он — юный чемпион Москвы, а затем и Союза, стал кумиром не только знатоков спорта, но и всей передовой интеллигенции.
Из воспоминаний Андрея Баташева: «Шла тренировка сборной СССР, готовившейся к чемпионату Европы. В тот год блеснул литовский средневес Струмкис, выигравший у самого Бориса Лагутина, и все тогда только и говорили о нём. На ту тренировку приехали и киношники, которых тоже интересовал Струмкис. Его вывели в ринг, а в пару поставили Агеева. Боксёры начали спарринговать, а я, пока они прощупывали друг друга, на миг отвернулся и посмотрел в другой конец зала, где тренировался Лагутин. Вдруг послышался звук от падения чего-то тяжёлого. Обернувшись, я увидел, что Струмкис лежит на полу и из-под шлема у него – из носа и ушей – течёт кровь. Агеев же стоял в углу ринга и то ли поправлял шнурки на перчатках, то ли сдувал с них пылинки. Виктор был так этим занят, что невозможно было подумать, что пару секунд назад произошло в ринге…»
«Кто-то уже бывал на боях Виктора Агеева, и по трибуне идёт шепоток: этот русский, Агеев — тореро на ринге. В устах мексиканца сравнение в высшей степени лестное. Тореро на ринге — это не только о манере боя Агеева в открытой стойке, умело играющего с человеком, способным нанести нокаутирующий удар. Тореро на ринге — это и о рыцарском стиле, где превосходство достигается не за счёт случайных промахов соперника, а за счёт высокого искусства. Тореадор живет для зрителей в кричащем, ярко-красочном мире смелости и отваги. Они дышат одним воздухом с ним и живут его желаниями. Тореро — лучший из них, самый смелый, храбрый и умелый«.
Так писала о заслуженном мастере спорта СССР по боксу Викторе Агееве в своей книге «Равновесие» неоднократная олимпийская чемпионка Л.Латынина, и уже на основании этого отрывка можно сделать вывод, что он был атлетом незаурядным.
Конечно, самым притягательным для болельщиков в Агееве была его стойка. И действительно, внешне бой с участием армейца проходил необычно — он так низко держал руки, что оставлял голову полностью открытой, предоставляя соперникам наносить удары с любой дистанции. Но когда, выждав наиболее удобный момент, те на самом деле шли вперёд, Агеев моментально искусно уходил в сторону, одновременно нанося точный, разящий удар, который частенько решал исход поединка в его пользу задолго до окончания встречи.
Подобная манера боя была основана на поразительной реакции Виктора Петровича, которой, по единодушному мнению авторитетных специалистов, отличался он один. Как и всё новое, такая тактика долгое время вызывала немало споров, в том числе и среди руководителей Федерации бокса СССР. Вот что пишет в книге «Воспоминания боксёра» по этому поводу замечательный советский спортсмен и тренер К. Градополов.
«Тренеры сборной команды, заботясь о прочности защиты своих питомцев, никак не могли согласиться с этой рискованной тактикой «мнимого раскрытия» и требовали, чтобы Виктор Агеев поднял ладони на уровень головы. Но изменить эту, казалось бы, незначительную деталь было не так легко. Это значило бы вмешаться в установившуюся манеру боя Агеева, нарушить его индивидуальность. И он оставался самим собой, неизменно вызывая восторг у почитателей своего таланта».
Только убедительные победы Агеева на крупнейших всесоюзных (чемпион СССР (1963г., 1965г., 1966г. и 1967г.) и на международных соревнованиях (чемпион Европы 1965г. и 1967г.) убедили оппонентов в эффективности его открытой стойки. Правда, рекомендовать её кому-то тренеры откровенно опасались. С тех пор, как армеец покинул большой ринг, прошло достаточно много времени, но его тактика взята на вооружение единицами. В чём тут дело?
«Такой вопрос Б.П.Супов задал самому Виктору Петровичу (интервью, август 1983г.).
— Свой стиль, манеру боя каждый находит самостоятельно,— говорит В. Агеев. — Копировать кого-то ни к чему. Особенно сложно нам, тренерам, работать с теми юношами, которые привыкли в своих секциях во всём походить на прославленных чемпионов. Нет, плохого в этом, конечно, ничего нет, но надо подбирать себе кумира, так сказать, с учётом собственных возможностей.
Б.П.Супов — Видимо, вам в этом плане в своё время повезло…
В.П.Агеев — Так оно и было. Владимир Фролович Коньков, у которого я начинал заниматься в секции на стадионе «Химик» (был такой прежде на месте нынешних Лужников), никогда не подавлял индивидуальность своих воспитанников. Помню, Коньков никогда не настаивал на своём, замечая несогласие ученика. Он предпочитал, чтобы мы убедились в собственных ошибках на практике. Владимир Фролович никогда не делал разницы между нами, например, при первой возможности старался достать билеты для всех во Дворец спорта Лужников, где в конце 50-х годов нередко проводились различные турниры. А жили участники соревнований, как правило, в гостинице «Спорт», в холле которой часто и готовились к поединкам. Захватив из секции перчатки, я приходил в гостиницу, чтобы участвовать в спарринге с кем-нибудь из мастеров высокого класса. Видимо, незаметно для себя старался перенять понемногу всё лучшее у Енгибаряна, Шаткова, Папазяна. Ведь моими соперниками были все — от «мухачей» до тяжёловесов.
Б.П.Супов — Так, значит, ваша манера боя выработалась благодаря разнообразию соперников?
В.П.Агеев — В открытой манере я начал боксировать примерно через четыре года занятий в секции. На первых порах, как и всех новичков, меня обучали обычной стойке. Первая комбинация, которой я овладел под руководством Юрия Петровича Соколова, также не отличалась новизной — левой по туловищу, прямой правой в голову. Несколько позднее Евгений Иванович Огуренков обучил меня искусству бокса в ближнем и среднем бою, а Виктор Павлович Михайлов поставил сильный удар. Как известно, оба они владели этим в совершенстве, так что лучших учителей найти было практически невозможно. Что касается открытой стойки, то решение выступать на ринге именно так возникло само по себе. Удачные поединки убеждали меня в том же. В общем, менять эту стойку я никак не собирался.
Б.П.Супов — А не страдала ли от этого защита?
В.П.Агеев — В том-то и дело, что в подобной манере обороняться мне было лучше всего. Точнее, я взял за основу принцип: лучшая защита — это нападение. Идя вперёд с опущенными руками, сам я никогда не бил первым, в то же время получал идеальную возможность следить за действиями соперника. И когда тот наконец бил, я отвечал сильным встречным ударом. То есть в такой стойке и нападать и защищаться одновременно было удобнее всего.
Б.П.Супов— Но ведь были, наверное, и спортсмены, которые находили противоядие в бою с Агеевым…
В.П.Агеев — Конечно. Но ни один из них так и не убедил меня в ошибочности выбранной тактики. Самыми напряжёнными всегда оказывались встречи с двукратным олимпийским чемпионом Борисом Лагутиным. Мы провели четыре боя, и счёт оказался равным — 2:2. Любопытно, что в тех боях, где мне казалось, что я выиграл, победу присуждали Лагутину, и наоборот. В то время у меня уже была коронная серия: прямой левой — правой снизу — боковой левой — прямой правой, которая срабатывала почти всегда. Только с Лагутиным редко. С ним вообще было очень трудно боксировать на дистанции, уж очень крепко держался Борис на ногах. Оставались надежды на ближний бой, но здесь у него были свои козыри. Я бы сказал, что он обладал каким-то тягучим ударом, вроде и успеваешь зафиксировать начало атаки, но Лагутин всё же успевал добиться желаемого. Излюбленную стойку я менял не только в боях с ним, но и выходя на ринг против призёра чемпионатов страны Юрия Мавряшина. Атлетического сложения, Юрий считался признанным нокаутёром. Из 126 проведенных боёв в 74 боях он победил нокаутом. Согласитесь, на моём месте стойку поменял бы каждый. В противном случае риск оказаться на полу был слишком велик!
Б.П.Супов— А как воспринимали вашу манеру боя зарубежные соперники?
В.П.Агеев — Как ни странно, но за рубежом я всегда боксировал намного проще, видимо, там просто не знали о возможных последствиях контратак из открытой стойки, потому что иначе партнеры были бы осторожнее. Свой первый международный бой я провёл в Лужниках на матче Москва — Лондон. Запомнилось, как в восьмиунцевых перчатках чувствовался каждый сустав, мне даже показалось, что надо срочно менять тактику. Сам же бой запомнить не успел, потому что он продолжался всего несколько секунд: лишь дважды ударил, и соперник очутился на полу. Кстати, во многих международных встречах соперники хотели расправиться со мной как можно быстрее, а в результате, вкладывая всю силу в удар, нередко попадали кулаком… в пол. А всё потому, что, раскрываясь, я очень низко наклонялся. Ну, а остальное, как говорится, было уже делом техники. Всего я провел 45 международных встреч, и лишь в одной судьи отдали победу сопернику.
Б.П.Супов— Последние годы вы работаете в ЦСКА, тренируя как известных мастеров, так и молодых атлетов. Какие, на ваш взгляд, различия между боксёрами нынешнего поколения и вашего?
В.П.Агеев — Несколько лет я тренировал В.Рыбакова, В.Соломина, некоторых других сильных спортсменов. Сейчас под моим руководством в армейском клубе занимаются П.Галкин, выигравший золотую медаль на чемпионате Европы 1983г., призёр нынешней Спартакиады народов СССР В.Егоров и некоторые другие. И, конечно, все они заметно отличаются от спортсменов 60-х годов. Причём в некоторых аспектах бокса это сравнение не в пользу современных атлетов. Прежде всего, у них в целом послабее техническая подготовленность, хотя боксируют сейчас и быстрее, чем прежде, да и физически боксёры 80-х годов подготовлены основательнее. Мне кажется, что, решив так называемую проблему третьего раунда, наставники сейчас никак не могут найти золотой середины между технической и тактической подготовленностью. Видимо, из-за этого и меньше у нас стало ярких индивидуальностей, лидеров, на которых бы равнялись остальные. В ЦСКА мы имеем дело с уже готовыми мастерами, и менять манеру боя у них крайне сложно. Считаю, что решающее слово здесь должно оставаться за тренерами ДЮСШ, в которых ребята делают первые шаги.
Б.П.Супов — Над чем ещё наставникам юных атлетов следует трудиться особенно тщательно?
В.П.Агеев — Советовал бы обратить внимание на переходы от атаки к защите и, наоборот, на легкость передвижения на ринге. Необходимо также развивать у юношей способность к принятию верных решений в сложных ситуациях. Об этом, впрочем, отлично знает каждый тренер, однако успеха добиваются, увы, далеко не все. Теряем же от этого мы все вместе — констатировал Виктор Агеев.»
Спортивная карьера Агеева оборвалась в 1968 году. К сожалению, «звёздная болезнь», имеет, очень, частую тенденцию к проявлению, среди известных и титулованных спортсменов. Не обошла своим вниманием она и Агеева, когда он был исключён из сборной и лишён звания заслуженного мастера спорта за пьяную драку возле московского ночного кафе. Однако даже этот факт не вразумил талантливого боксёра. Спустя почти три года Агеев оказался замешан ещё в одном криминальном инциденте, который не позволил ему попасть ещё на одну Олимпиаду — в Мехико. На этот раз Агеев умудрился избить милиционера. За этот инцидент, в прошлом прославленного спортсмена, отправили в места не столь отдалённые, с реальным сроком заключения. Вышел, бывший спортсмен международного класса, только в 1975 году.
Пройдя, такие не очень приятные жизненные университеты, Агеев нашел своё место в жизни, став тренером.
Агеев-тренер породил о себе не меньше легенд, чем Агеев-боксёр. В рассказах коллег и учеников он предстаёт этаким гуру, тренером-философом. Рыбаков и Лимасов, Соломин и Галкин, победитель знаменитого кубинца Эрреры легковес Анатолий Петров и первый чемпион России среди профессионалов Виктор Егоров. А ещё – Николай Токарев, Сергей Кобзев, Виктор Карпухин. Такому послужному списку подопечных позавидовал бы любой наставник. Правда, принимал Агеев не всех, отбирая людей по определённым критериям. Складывалось ощущение, что он более чем на спортивные задатки, обращал внимание на состояние духа.
Педагогические и тренерские приёмы Агеева часто были оригинальны. Когда на сборах спортсмены попросили расслабиться, он позволил. Даже сам налил им шампанского. А когда ученики выпили, стал нещадно их колотить. Должны были отказаться!
Вспоминает Виктор Рыбаков: «Когда я по окончании раунда подходил к углу, где он мне секундировал, Агеев неторопливо брал табуреточку, неторопливо поднимался по ступенькам к рингу. Поднимался, поднимался. Тут опять звучал гонг к бою. Он разводил руками и говорил: «Извини, не успел». А в другой раз в перерыве рассказывал мне анекдот».
Тренерская судьба Агеева оказалась нелёгкой. Нелепый проигрыш Рыбакова в полуфинале московской Олимпиады похоронил главную мечту Виктора Петровича – об олимпийском золоте. Следующие игры, в Лос-Анджелесе, советское руководство решило бойкотировать, наказали тем самым прежде всего своих, в том числе и Агеева, лишив его главного стимула в работе.
В конце 80-х Агеев стал одним из инициаторов развития в СССР профессионального бокса. В 1992 избран президентом Федерации профессионального бокса России, вошёл в руководство Всемирной боксёрской ассоциации (WBA) и Паназиатской боксёрской ассоциации (PABA).
16 октября 2002 года указом Президента Российской Федерации Виктор Петрович Агеев был награждён Орденом Почёта за заслуги в развитии физической культуры, спорта и многолетний добросовестный труд.
